тень тени
30.08.2012 в 12:51
Пишет Veihe Anesti:Реально офигенный рассказ!!!
URL записи30.08.2012 в 00:49
Пишет Странник без имени:интересная идея существ. чтиво.
ГОРГОН
— Не сметь умирать! — Я лупил Кролика по щекам, всем весом вминал его грудину, пытаясь запустить остановившееся сердце.
Летучие мыши резвились над моей головой в злобном танце. Лицо Кролика посерело. За шелухой его никчемной оболочки была видна распахнутая клетка, зверьков в ней не было. Кролик умер.
Слюнтяй, трус, пустышка! Выбрал самый простой путь, ушел на каникулы. Где-то на другом краю света заорал новорожденный — вместо материнского прикосновения он почувствовал, как ласковые пушистые комочки, словно в домик, влезают в его мозг.
А мы почти добрались до Бэта…
читать дальшеКролик работал тихо и незаметно. Невидимые ушастые зверьки с мягкими лапками и острыми зубками паслись на поляне желаний моего вечного врага. Бэту расхотелось есть и пить, танцевать и быть на публике. Даже выпускать свою летучую гвардию, пополняя за счет окружающих запас сил.
Пока Кролик грыз волю Бэта, я был рядом. Шаава и Шейех, две огромные змеи, выползли из моей макушки и раскачивались на кончиках хвостов. Наверное, я в такие минуты походил на надувного зайца. Шаава, властительница прошлого, откусывала Бэту воспоминания о его последних смертях. Пусть живет сегодняшним днем. Шейех, пожиратель будущего, пережимал нить судьбы Бэта каждый раз, когда он мог бы заметить нас с Кроликом и ударить в ответ.
Какое же щуплое в этот раз Бэту досталось тело! Невзрачный потрепанный дядька выехал из города на маршрутке. Погруженный в мысли, он не смотрел в окно, как сомнамбула, вышел на конечной и направился через дачные участки к песчаному карьеру. Длинный желтый холм дугой уходил вдаль от человеческого жилья. Одинокая фигурка медленно брела по склону.
Мы отпустили таксиста и бросились следом. Нашей жертве стало просто некуда деться. Слева, справа и спереди холм обрывался величественными откосами, позади дорогу перекрыли мы. Бэт должен был обернуться, но ему не хотелось оборачиваться. Идти, стоять, думать, делать что угодно — не хотелось. Одинокая летучая мышка выпорхнула из его головы, заложила короткую петлю и спряталась обратно.
И тут Кролик споткнулся — упал набок и прокатился вниз по склону. Когда он вскарабкался обратно, небо было черным от перепончатых крыльев. Бэт стоял к нам лицом — я видел его сразу тремя парами глаз.
Летучие мыши собрались в два узких клина, развернулись в небе черной клешней и устремились к нам. Когда стая оказалась совсем рядом, Шейех решил за меня и метнулся вперед секунд на пять. Я стоял всё на том же месте, а хватающий ртом воздух Кролик корчился рядом на песке. Мышиный клин распался, и черный веер разворачивался далеко за моей спиной.
Шаава вцепилась зубами в память Бэта о сейчас — бесполезное дело, лишь бы сбить его с толку хотя бы на пару минут.
— Не смей умирать! — заорал я на Кролика, переворачивая его на спину.
Но было поздно. Каждая летучая мышь взяла у него капельку сил, а мышей прилетело много. Это и являлось проклятием Бэта — они плодились в его голове бессчетно, он становился слишком опасен и для людей, и для нас. Мы с Кроликом справились бы, но теперь я остался один.
Бэт не собирался повторять атаку. Дождавшись возвращения мышей, он издевательски помахал мне рукой. Тысячи крошечных лапок вцепились в его одежду. Бэт оторвался от земли и поплыл под шелест кожаных крыльев прочь. Я остался стоять над трупом Кролика.
Такого не бывает. Это противоречит всему, что я знаю о нас. Физический контакт с бестелесным зверьем невозможен. Но Бэт перемещался по воздуху в клекочущем облаке — и плевать хотел на все теоретические выкладки.
Я решился на последнее средство. Шаава едва дотянулась до нитей прошлого. Нашла нужную, отодвинула ее носом в сторону от остальных. И ужалила.
В тот день пятилетний мальчик узнал, что он — Бэт. Мы обычно говорим «очнулся» — звероносцами рождаются, а не становятся. Раньше или позже любой из нас начинает ощущать присутствие чужой жизни. Чем крупнее зверь, тем раньше он появляется. Медведя можно почувствовать в два года, рысь или пса — в три, кошек-кроликов в четыре. Змей — в десять. Ос — в двадцать пять.
Слишком долго рассказывать, как я узнал день нового явления Бэта. Но когда Шаава выпустила яд, то летящий на тысяче крыльев человек на мгновение забыл, кто он. Или вспомнил — как посмотреть. Этого хватило.
Труп Кролика я засыпал песком. Потом подошел к краю обрыва и бросил взгляд на искореженное тело на дне карьера. Где-то в мире родился еще один звероносец. Через пять лет он выпустит из головы первого летучего мышонка. Поймет, что его зовут Бэт. Вспомнит обрывки прошлых жизней. Лет через двадцать в его стае соберется пара тысяч особей. Его соседям придется привыкнуть к пониженному давлению, авитаминозу, малокровию. А когда люди начнут умирать, мы с Кроликом придем и убьем Бэта. Так уж повелось.
####
Посудомойки, официанты, поварята разбежались из кухни, словно за ними гнались пираньи. Я спустился по скользким ступеням. От сиреневых бутонов включенных конфорок дрожал воздух. Стальные столы жирно блестели.
Повар сидел в дальнем углу, усталый, сгорбившийся, настороженный.
— Здравствуй, Горгон, — сказал он, щуря и без того узкие глаза. — Уж думал, пора детские сады объезжать.
— Как мальчишка? — спросил я.
Повар развел руками:
— Тебя не было три года, Горгон.
— Что-то случилось?
— Да нет, ничего. Просто мальчик вырос.
В дверь заглянул удивленный охранник. Перед его носом проплыла большая зеркальная рыба, охранник не обратил на меня внимания и пошел дальше.
— Не обижайся! Я не потерял ни дня.
Повар недоверчиво хмыкнул:
— И приехал ровно в первый день после полнолуния? Думаешь, мне доставляло удовольствие лишний раз нянчить твоего Маугли?
Не хотелось оправдываться. В этот раз Бэт бегал от нас как никогда долго. Но почти год из трех я метался между обычными делами и Ею. Встречаешь человека, с которым хочешь провести жизнь, и забываешь о долге. А Она спрашивает: «Ты вернешься?» — и улыбается доверчиво, и складывает руки на уже таком заметном животе…
— Услуга за услугу, Повар. Как обещано. Чего ты хочешь?
— Сначала забери мальчишку.
Из головы Повара выплыл косяк мелких серебряных рыбок. Крошечные плотвички быстрой стайкой скользнули мимо меня. Провожая взглядом их движение, я увидел тяжелую дверь с металлическим засовом. Я мог поклясться, что секунду назад здесь была только унылая кафельная плитка.
Повар распахнул дверь и впустил меня внутрь. Крошечная, плохо освещенная каморка была засыпана обглоданными коровьими костями, как пещера дракона. На топчане у дальней стенки скорчился голый подросток. Клочья серо-бурой шерсти застряли у него в волосах, прилипли к груди, валялись повсюду вокруг.
Маугли долго разглядывал меня против света. А когда узнал, то прыжком бросился вперед:
— Дядя Горгон!
Пока Маугли одевался, Повар цепко держал меня за локоть и жарко шептал в ухо:
— Ты самый старший из нас. Горгон, не для себя прошу, для всех. Ты не справишься — значит, никому это уже не под силу. Плохие времена грядут.
— Да о чем ты, в конце концов? — Я подтолкнул мальчишку к выходу, серебристые рыбы плыли перед нами, скрывая от посторонних глаз.
— Горгон, ты обещал услугу. Я прошу тебя: убей Тролля.
— Что случилось, Повар? Ты из меня кого сделать хочешь? Ну-ка, поехали с нами!
Я думал, он сошлется на работу — последние посетители еще ковырялись в салатах и претендовали на десерт, — но Повар безропотно кивнул. Мы вышли через служебный вход ресторана к моей машине. Маугли испуганно зыркнул на почти полную луну.
Я давно приметил место для его обучения. Недалеко от города, в стороне от дач, деревень, свалок, воинских частей и заброшенных фабрик. Высокий круглый холм, как торчащая из земли коленка.
— Дядя Горгон, — Маугли явно волновался, — а таких, как вы, много?
— Несколько сотен. А таких, каким был ты, никто и не считал.
— Был?
— Скоро узнаем.
Повар беспокойно зашевелился на заднем сиденье:
— Горгон, Тролль не наш. У него внутри неживое.
— Подожди, пожалуйста, полчаса! — я начинал сердиться. — Ты же видишь, чем я занят… — и, уже обращаясь к Маугли: — Разница между звероносцами и оборотнями в том, что мы управляем бестелесным зверьем, не теряя себя. Ты уже укротил своего волка, не бойся, он больше не заберет твое тело.
— Но когда луна…
— Это закон: люди питаются солнцем, оборотни — луной, звероносцы — светом звезд. Как только ты почувствуешь звезды, волк потеряет власть над тобой. Пойдем!
Зашелестела под бампером высокая трава. Мы поднялись на вершину холма. Повар все мялся, но держал рот на замке.
Я позвал, и змеи медленно поднялись над моей головой. Маугли замер, вглядываясь в созвездия, словно пытаясь прочесть свою судьбу.
Я показал ему Вегу.
— Смотри только на нее. А теперь закрой глаза. Ты видишь ее?
Секунду он молчал, потом неуверенно кивнул.
Шаава аккуратно перекусывала нити воспоминаний Маугли. Чудовищная клыкастая тварь больше не разрывала собой его мышцы, не захватывала зрение и слух, не просила свежего мяса и горячей крови.
— А ты знаешь мое предназначение? — спросил мальчик.
— Не отвлекайся. Сам поймешь. Ты еще видишь звезду?
— Да.
— А слышишь своего волка?
Тишина.
— Да.
— Дай ему выйти.
Шейех подтолкнул мальчишку к правильному пути, не давая неверию или слабости взять верх.
— А теперь открой глаза.
Маугли с недоверием уставился на огромного полупрозрачного седого волка. Волк тоже посмотрел на мальчика и отвернулся.
Маугли взглянул на меня:
— Дядя Горгон! Ой, какой ты смешной!
Повар, не удержавшись от хвастовства, выпустил стайку цветных тропических рыбок. Маугли взвыл от восторга.
— Ну вот, — сказал я, — теперь познакомься с волком и дай ему имя. А мы пока потолкуем о своем.
Повар был тут как тут:
— Тролль — чужой, Горгон!
— И поэтому его надо убивать? Дружище, я сейчас в очень миролюбивом настроении. У меня вот-вот родится ребенок, может быть, уже этой ночью. От обычной женщины. Я люблю ее и хочу подольше пожить спокойно. Что с того, что у Тролля в голове не зверь, а камни?
— Он… Он строит… Да что я говорю…
Повар схватился руками за голову и вдруг почти закричал:
— Посмотри на небо, безглазый ты дурак!
В три пары глаз я обратился к звездам. Шаава упивалась их светом, приносящим нам прошлое мира. Я привычно разбирал созвездия. Шейех беспокойно водил головой туда и сюда, и наконец завладел моим вниманием.
— Что это? — мой голос сразу сел.
Четыре ночи спустя в черном-пречерном небе без единой звезды скалилась одинокая луна. Три ночи спустя лишь горстка звезд глядела на Землю через круглое окошко диаметром в три луны. Остальное лежало в темноте.
— Это, — сказал Повар, — если тебя не покоробит терминология, стена вокруг солнечной системы. Твоя и моя гибель. Новый мировой порядок. Когда мы все умрем, останутся только люди, оборотни и Тролль — когда он достроит стену. А случится это завтра. Когда последние лучи звезд достигнут Земли, будет уже поздно.
— Что же ты…
— Ты пропал на три года, Горгон. Когда ты охотишься, тебя чертовски сложно найти.
Где-то далеко-далеко Она кричала, вцепившись в руку акушерке. Мой сын должен был появиться на свет. А я — уйти, оставив этот мир непонятному существу с нечеловеческими замыслами.
— Как мы его найдем за сутки? В его голове все стены Земли.
Повар беспомощно опустил руки.
— Горгон, ты в этот раз дожил до двухсот лет. Мне нечего тебе посоветовать.
— А это не такой лысый дед, у которого из головы летят камни? — спросил Маугли.
Мы замерли.
— Я его вижу. Он на юге. У него настоящий замок на скале. Этот дед совсем сумасшедший.
— А кого еще видит твой волк? — осторожно спросил Повар.
— Дядю Горгона со змеями. Вас с рыбами. Маленькую девочку — она только что выпустила слона и играет с ним. Старую женщину с хорьками. Очень много кого.
— Вот, Маугли, ты и узнал, что умеет твой волк, — сказал я. — Ты объяснишь мне, где именно живет Тролль?
— Вы хотите его убить, да? — У мальчика дрожали губы.
— Понимаешь, Маугли, это… Самооборона. Хотя убивать нехорошо.
— Я всё для вас сделаю, дядя Горгон! — сказал мальчик. И его волк исчез.
Где-то далеко уже с облегчением в последний раз застонала Она. Страшно зашипел Шейех. Закричал я. Как может кричать человек, у которого отнимают всё.
Седой волк с окровавленной пастью возник перед нами и прыгнул Маугли в голову.
— Всё, — сказал мальчик.
Повар молча плакал, глядя на меня.
####
За потрескавшимся бетонным забором, над четырехэтажным зданием роддома, кружили гигантские скаты. Большая белая акула лениво шевелила хвостом перед шлагбаумом на въезде, где в будке беспробудно спал молоденький чоповец.
Родильный дом ненадолго выпал из жизни города — нам помешали бы лишние глаза. Внутри в холле слышался лишь легкий треск радужных стрекозиных крылышек. Спала регистратура и гардероб, спали роженицы и врачи. На колченогой банкетке развалясь сидела молодая девушка в ярко-желтом мотоциклетном гоночном комбинезоне. Черные волосы почти закрывали лицо, но мне не нужно было видеть ее, чтобы узнать.
— Здравствуй, Либель!
— Привет, старая перечница. Как ты? — Либель шевельнулась, и дюжина стрекоз выпорхнула из ее волос, унося в коридоры вязкое марево сна.
— Красивое тело, мои комплименты, — ответил я. Мы собрались, чтобы совершить страшное, но я не собирался терять лица.
Из-за колонны появился Кузнец, нервно потирая громадные ручищи. Около него по полу прыгала саранча.
— Я уже веду медсестру, Горгон. Ты готов?
Я молча кивнул.
В парадную дверь вошли Повар и Арахна. За окнами по-прежнему плавали рыбы.
Арахна здорово состарилась. Черные паучки казались заколками в седых волосах. Где-то в городе ревели машины, запертые в непролазных пробках. Где-то из канализационного колодца хлестал кипяток, заливая тротуары и проезжую часть. Роддом не принимал посетителей.
Дебелая санитарка с застывшим лицом шла по центральному коридору. Держала в руках толстый сверток, перевязанный голубой ленточкой. Мой ребенок не успел родиться, но она этого не знала и торжественно протягивала мне укутанное тельце. По плечам и макушке санитарки сосредоточенно ползали крупные песчаного цвета кузнечики.
— Поздравляю, папаша!
Да уж. Я разглядывал крошечное человеческое лицо. Зная, что его уже нельзя считать человеческим. Чувствуя присутствие силы, перед которой любой звероносец казался безвольной пылью.
Одурманенная санитарка медленно села рядом с Либель. Несколько стрекоз закружились над ними. Саранча ускакала к Кузнецу.
— Ты готов? — спросил Повар.
Я положил ребенка на пеленальный столик и развернул. Малыш улыбался, или мне только показалось? Нужно было произнести всего два слова, но мне не хватало воздуха.
— Здравствуй, Тролль, — из-за моей спины сказал Повар.
Сначала ничего не произошло, и на какую-то секунду я успел поверить, что ошибся.
Новорожденный не может сознательно управлять зверем. Или камнем. Здание дрогнуло. Треснула в полу бетонная стяжка. С потолка посыпалась штукатурка. На лужайке перед роддомом из земли полезли камни. И вдруг все стихло.
На белом одеяльце в окружении вышивок и рюшечек лежало несколько горстей крупной гальки, каменных обломков и песка. По одному, молча, звероносцы подходили к столу и разбирали по чуть-чуть. Кусочки, на которые распался мой сын, будут закопаны в землю, утоплены в колодцах, растолчены в пыль, и никогда не соберутся вместе.
Стрекозы, пауки, саранча, рыбы прятались в головы своих владельцев. Звероносцы уходили по одному, не прощаясь, подавленные и молчаливые.
— Вот! — неизвестно откуда возник Маугли и сунул мне в руки большую пластмассовую куклу. — Вы просили, дядя Горгон.
Я положил куклу на одеяло, она что-то вякнула. Я закутал ее и обвязал голубой ленточкой.
####
Пока роддом очнется от морока, пока Она соберет вещи, выйдет из палаты, попрощается с медсестрами, добежит до лестницы, я успею написать еще несколько строк.
Шаава и Шейех величаво покачиваются в боевой стойке. Им предстоит сделать самое важное в их непонятной жизни. Сделать для моего любимого человека.
Она вот-вот выйдет на лестницу. Я буду стоять внизу, у самых ступеней, держа в руках нашего ребенка. Она пойдет, а потом побежит вниз, сияющая, гордая, любящая. Я не смогу объяснить ей ничего.
Поэтому Шаава бросится на ее прошлое всей своей мощью. Такое можно осуществить лишь однажды, и это тот случай. Змея вонзится в Ее воспоминания так, что от прошлого останется только несколько ступенек. Шейех сделает так, что Она не добежит до конца лестницы.
А потом Шаава и Шейех вопьются друг другу в хвосты — пепельное прошлое и радужное будущее. Моя любимая, как мошка в янтаре, навсегда останется бегущей вниз по бесконечной лестнице в предвкушении счастья. Я не могу изменить движение мира — но вырву из него крошечный кусочек.
Шаава и Шейех уже не смогут оторваться от поглощения друг друга. Меня закружит в огненном водовороте, моя память, разбухшая, гноящаяся, взопревшая за двести бессмысленных лет, наконец хотя бы ненадолго распадется на части.
Змеи получат долгожданную возможность сменить кожу. Последним, что я увижу, будут светящиеся брызги, когда золотые чешуйки Шейеха разлетятся по небосклону, занимая место потерянных звезд. И я наконец-то отдохну…
####
Но прежде чем это произойдет, я должен доверить тебе одно важное дело. Что ты крутишься, я тебе, ТЕБЕ говорю. Тебе казалось, что я пишу это всё просто так? Спасибо, я знаю куда более интересные способы убить время! Простое письмо или дневник тебе бы читать не захотелось — а теперь я уверен, что ты дойдешь до конца.
Глядя глазами Шейеха в твое будущее, я еще раз убеждаюсь, что могу на тебя положиться. Слушай внимательно!
Через четыре года с небольшим тебя занесет в чужой город по какому-то делу. Начало мая будет жарким и солнечным. Ты пойдешь наискосок через широкий двор, не по асфальтовой дорожке, а по пыльной вытоптанной в прошлогодней траве тропинке.
Так ты попадешь на детскую площадку со сломанными качелями, перекошенной каруселью и грязной песочницей. Там ты увидишь мальчика в панамке. Сидя на корточках спиной к тебе, он будет рисовать на песке корявого человечка с длинными-длинными ушами, как у мультяшного зайца.
Так вот. Подойди к этому мальчику и скажи громко и отчетливо:
— Здравствуй, Горгон!
Аудиовариант: knigopotok.ru/load/model_dlja_sborki/mds_gorgon...
URL записиГОРГОН
— Не сметь умирать! — Я лупил Кролика по щекам, всем весом вминал его грудину, пытаясь запустить остановившееся сердце.
Летучие мыши резвились над моей головой в злобном танце. Лицо Кролика посерело. За шелухой его никчемной оболочки была видна распахнутая клетка, зверьков в ней не было. Кролик умер.
Слюнтяй, трус, пустышка! Выбрал самый простой путь, ушел на каникулы. Где-то на другом краю света заорал новорожденный — вместо материнского прикосновения он почувствовал, как ласковые пушистые комочки, словно в домик, влезают в его мозг.
А мы почти добрались до Бэта…
читать дальшеКролик работал тихо и незаметно. Невидимые ушастые зверьки с мягкими лапками и острыми зубками паслись на поляне желаний моего вечного врага. Бэту расхотелось есть и пить, танцевать и быть на публике. Даже выпускать свою летучую гвардию, пополняя за счет окружающих запас сил.
Пока Кролик грыз волю Бэта, я был рядом. Шаава и Шейех, две огромные змеи, выползли из моей макушки и раскачивались на кончиках хвостов. Наверное, я в такие минуты походил на надувного зайца. Шаава, властительница прошлого, откусывала Бэту воспоминания о его последних смертях. Пусть живет сегодняшним днем. Шейех, пожиратель будущего, пережимал нить судьбы Бэта каждый раз, когда он мог бы заметить нас с Кроликом и ударить в ответ.
Какое же щуплое в этот раз Бэту досталось тело! Невзрачный потрепанный дядька выехал из города на маршрутке. Погруженный в мысли, он не смотрел в окно, как сомнамбула, вышел на конечной и направился через дачные участки к песчаному карьеру. Длинный желтый холм дугой уходил вдаль от человеческого жилья. Одинокая фигурка медленно брела по склону.
Мы отпустили таксиста и бросились следом. Нашей жертве стало просто некуда деться. Слева, справа и спереди холм обрывался величественными откосами, позади дорогу перекрыли мы. Бэт должен был обернуться, но ему не хотелось оборачиваться. Идти, стоять, думать, делать что угодно — не хотелось. Одинокая летучая мышка выпорхнула из его головы, заложила короткую петлю и спряталась обратно.
И тут Кролик споткнулся — упал набок и прокатился вниз по склону. Когда он вскарабкался обратно, небо было черным от перепончатых крыльев. Бэт стоял к нам лицом — я видел его сразу тремя парами глаз.
Летучие мыши собрались в два узких клина, развернулись в небе черной клешней и устремились к нам. Когда стая оказалась совсем рядом, Шейех решил за меня и метнулся вперед секунд на пять. Я стоял всё на том же месте, а хватающий ртом воздух Кролик корчился рядом на песке. Мышиный клин распался, и черный веер разворачивался далеко за моей спиной.
Шаава вцепилась зубами в память Бэта о сейчас — бесполезное дело, лишь бы сбить его с толку хотя бы на пару минут.
— Не смей умирать! — заорал я на Кролика, переворачивая его на спину.
Но было поздно. Каждая летучая мышь взяла у него капельку сил, а мышей прилетело много. Это и являлось проклятием Бэта — они плодились в его голове бессчетно, он становился слишком опасен и для людей, и для нас. Мы с Кроликом справились бы, но теперь я остался один.
Бэт не собирался повторять атаку. Дождавшись возвращения мышей, он издевательски помахал мне рукой. Тысячи крошечных лапок вцепились в его одежду. Бэт оторвался от земли и поплыл под шелест кожаных крыльев прочь. Я остался стоять над трупом Кролика.
Такого не бывает. Это противоречит всему, что я знаю о нас. Физический контакт с бестелесным зверьем невозможен. Но Бэт перемещался по воздуху в клекочущем облаке — и плевать хотел на все теоретические выкладки.
Я решился на последнее средство. Шаава едва дотянулась до нитей прошлого. Нашла нужную, отодвинула ее носом в сторону от остальных. И ужалила.
В тот день пятилетний мальчик узнал, что он — Бэт. Мы обычно говорим «очнулся» — звероносцами рождаются, а не становятся. Раньше или позже любой из нас начинает ощущать присутствие чужой жизни. Чем крупнее зверь, тем раньше он появляется. Медведя можно почувствовать в два года, рысь или пса — в три, кошек-кроликов в четыре. Змей — в десять. Ос — в двадцать пять.
Слишком долго рассказывать, как я узнал день нового явления Бэта. Но когда Шаава выпустила яд, то летящий на тысяче крыльев человек на мгновение забыл, кто он. Или вспомнил — как посмотреть. Этого хватило.
Труп Кролика я засыпал песком. Потом подошел к краю обрыва и бросил взгляд на искореженное тело на дне карьера. Где-то в мире родился еще один звероносец. Через пять лет он выпустит из головы первого летучего мышонка. Поймет, что его зовут Бэт. Вспомнит обрывки прошлых жизней. Лет через двадцать в его стае соберется пара тысяч особей. Его соседям придется привыкнуть к пониженному давлению, авитаминозу, малокровию. А когда люди начнут умирать, мы с Кроликом придем и убьем Бэта. Так уж повелось.
####
Посудомойки, официанты, поварята разбежались из кухни, словно за ними гнались пираньи. Я спустился по скользким ступеням. От сиреневых бутонов включенных конфорок дрожал воздух. Стальные столы жирно блестели.
Повар сидел в дальнем углу, усталый, сгорбившийся, настороженный.
— Здравствуй, Горгон, — сказал он, щуря и без того узкие глаза. — Уж думал, пора детские сады объезжать.
— Как мальчишка? — спросил я.
Повар развел руками:
— Тебя не было три года, Горгон.
— Что-то случилось?
— Да нет, ничего. Просто мальчик вырос.
В дверь заглянул удивленный охранник. Перед его носом проплыла большая зеркальная рыба, охранник не обратил на меня внимания и пошел дальше.
— Не обижайся! Я не потерял ни дня.
Повар недоверчиво хмыкнул:
— И приехал ровно в первый день после полнолуния? Думаешь, мне доставляло удовольствие лишний раз нянчить твоего Маугли?
Не хотелось оправдываться. В этот раз Бэт бегал от нас как никогда долго. Но почти год из трех я метался между обычными делами и Ею. Встречаешь человека, с которым хочешь провести жизнь, и забываешь о долге. А Она спрашивает: «Ты вернешься?» — и улыбается доверчиво, и складывает руки на уже таком заметном животе…
— Услуга за услугу, Повар. Как обещано. Чего ты хочешь?
— Сначала забери мальчишку.
Из головы Повара выплыл косяк мелких серебряных рыбок. Крошечные плотвички быстрой стайкой скользнули мимо меня. Провожая взглядом их движение, я увидел тяжелую дверь с металлическим засовом. Я мог поклясться, что секунду назад здесь была только унылая кафельная плитка.
Повар распахнул дверь и впустил меня внутрь. Крошечная, плохо освещенная каморка была засыпана обглоданными коровьими костями, как пещера дракона. На топчане у дальней стенки скорчился голый подросток. Клочья серо-бурой шерсти застряли у него в волосах, прилипли к груди, валялись повсюду вокруг.
Маугли долго разглядывал меня против света. А когда узнал, то прыжком бросился вперед:
— Дядя Горгон!
Пока Маугли одевался, Повар цепко держал меня за локоть и жарко шептал в ухо:
— Ты самый старший из нас. Горгон, не для себя прошу, для всех. Ты не справишься — значит, никому это уже не под силу. Плохие времена грядут.
— Да о чем ты, в конце концов? — Я подтолкнул мальчишку к выходу, серебристые рыбы плыли перед нами, скрывая от посторонних глаз.
— Горгон, ты обещал услугу. Я прошу тебя: убей Тролля.
— Что случилось, Повар? Ты из меня кого сделать хочешь? Ну-ка, поехали с нами!
Я думал, он сошлется на работу — последние посетители еще ковырялись в салатах и претендовали на десерт, — но Повар безропотно кивнул. Мы вышли через служебный вход ресторана к моей машине. Маугли испуганно зыркнул на почти полную луну.
Я давно приметил место для его обучения. Недалеко от города, в стороне от дач, деревень, свалок, воинских частей и заброшенных фабрик. Высокий круглый холм, как торчащая из земли коленка.
— Дядя Горгон, — Маугли явно волновался, — а таких, как вы, много?
— Несколько сотен. А таких, каким был ты, никто и не считал.
— Был?
— Скоро узнаем.
Повар беспокойно зашевелился на заднем сиденье:
— Горгон, Тролль не наш. У него внутри неживое.
— Подожди, пожалуйста, полчаса! — я начинал сердиться. — Ты же видишь, чем я занят… — и, уже обращаясь к Маугли: — Разница между звероносцами и оборотнями в том, что мы управляем бестелесным зверьем, не теряя себя. Ты уже укротил своего волка, не бойся, он больше не заберет твое тело.
— Но когда луна…
— Это закон: люди питаются солнцем, оборотни — луной, звероносцы — светом звезд. Как только ты почувствуешь звезды, волк потеряет власть над тобой. Пойдем!
Зашелестела под бампером высокая трава. Мы поднялись на вершину холма. Повар все мялся, но держал рот на замке.
Я позвал, и змеи медленно поднялись над моей головой. Маугли замер, вглядываясь в созвездия, словно пытаясь прочесть свою судьбу.
Я показал ему Вегу.
— Смотри только на нее. А теперь закрой глаза. Ты видишь ее?
Секунду он молчал, потом неуверенно кивнул.
Шаава аккуратно перекусывала нити воспоминаний Маугли. Чудовищная клыкастая тварь больше не разрывала собой его мышцы, не захватывала зрение и слух, не просила свежего мяса и горячей крови.
— А ты знаешь мое предназначение? — спросил мальчик.
— Не отвлекайся. Сам поймешь. Ты еще видишь звезду?
— Да.
— А слышишь своего волка?
Тишина.
— Да.
— Дай ему выйти.
Шейех подтолкнул мальчишку к правильному пути, не давая неверию или слабости взять верх.
— А теперь открой глаза.
Маугли с недоверием уставился на огромного полупрозрачного седого волка. Волк тоже посмотрел на мальчика и отвернулся.
Маугли взглянул на меня:
— Дядя Горгон! Ой, какой ты смешной!
Повар, не удержавшись от хвастовства, выпустил стайку цветных тропических рыбок. Маугли взвыл от восторга.
— Ну вот, — сказал я, — теперь познакомься с волком и дай ему имя. А мы пока потолкуем о своем.
Повар был тут как тут:
— Тролль — чужой, Горгон!
— И поэтому его надо убивать? Дружище, я сейчас в очень миролюбивом настроении. У меня вот-вот родится ребенок, может быть, уже этой ночью. От обычной женщины. Я люблю ее и хочу подольше пожить спокойно. Что с того, что у Тролля в голове не зверь, а камни?
— Он… Он строит… Да что я говорю…
Повар схватился руками за голову и вдруг почти закричал:
— Посмотри на небо, безглазый ты дурак!
В три пары глаз я обратился к звездам. Шаава упивалась их светом, приносящим нам прошлое мира. Я привычно разбирал созвездия. Шейех беспокойно водил головой туда и сюда, и наконец завладел моим вниманием.
— Что это? — мой голос сразу сел.
Четыре ночи спустя в черном-пречерном небе без единой звезды скалилась одинокая луна. Три ночи спустя лишь горстка звезд глядела на Землю через круглое окошко диаметром в три луны. Остальное лежало в темноте.
— Это, — сказал Повар, — если тебя не покоробит терминология, стена вокруг солнечной системы. Твоя и моя гибель. Новый мировой порядок. Когда мы все умрем, останутся только люди, оборотни и Тролль — когда он достроит стену. А случится это завтра. Когда последние лучи звезд достигнут Земли, будет уже поздно.
— Что же ты…
— Ты пропал на три года, Горгон. Когда ты охотишься, тебя чертовски сложно найти.
Где-то далеко-далеко Она кричала, вцепившись в руку акушерке. Мой сын должен был появиться на свет. А я — уйти, оставив этот мир непонятному существу с нечеловеческими замыслами.
— Как мы его найдем за сутки? В его голове все стены Земли.
Повар беспомощно опустил руки.
— Горгон, ты в этот раз дожил до двухсот лет. Мне нечего тебе посоветовать.
— А это не такой лысый дед, у которого из головы летят камни? — спросил Маугли.
Мы замерли.
— Я его вижу. Он на юге. У него настоящий замок на скале. Этот дед совсем сумасшедший.
— А кого еще видит твой волк? — осторожно спросил Повар.
— Дядю Горгона со змеями. Вас с рыбами. Маленькую девочку — она только что выпустила слона и играет с ним. Старую женщину с хорьками. Очень много кого.
— Вот, Маугли, ты и узнал, что умеет твой волк, — сказал я. — Ты объяснишь мне, где именно живет Тролль?
— Вы хотите его убить, да? — У мальчика дрожали губы.
— Понимаешь, Маугли, это… Самооборона. Хотя убивать нехорошо.
— Я всё для вас сделаю, дядя Горгон! — сказал мальчик. И его волк исчез.
Где-то далеко уже с облегчением в последний раз застонала Она. Страшно зашипел Шейех. Закричал я. Как может кричать человек, у которого отнимают всё.
Седой волк с окровавленной пастью возник перед нами и прыгнул Маугли в голову.
— Всё, — сказал мальчик.
Повар молча плакал, глядя на меня.
####
За потрескавшимся бетонным забором, над четырехэтажным зданием роддома, кружили гигантские скаты. Большая белая акула лениво шевелила хвостом перед шлагбаумом на въезде, где в будке беспробудно спал молоденький чоповец.
Родильный дом ненадолго выпал из жизни города — нам помешали бы лишние глаза. Внутри в холле слышался лишь легкий треск радужных стрекозиных крылышек. Спала регистратура и гардероб, спали роженицы и врачи. На колченогой банкетке развалясь сидела молодая девушка в ярко-желтом мотоциклетном гоночном комбинезоне. Черные волосы почти закрывали лицо, но мне не нужно было видеть ее, чтобы узнать.
— Здравствуй, Либель!
— Привет, старая перечница. Как ты? — Либель шевельнулась, и дюжина стрекоз выпорхнула из ее волос, унося в коридоры вязкое марево сна.
— Красивое тело, мои комплименты, — ответил я. Мы собрались, чтобы совершить страшное, но я не собирался терять лица.
Из-за колонны появился Кузнец, нервно потирая громадные ручищи. Около него по полу прыгала саранча.
— Я уже веду медсестру, Горгон. Ты готов?
Я молча кивнул.
В парадную дверь вошли Повар и Арахна. За окнами по-прежнему плавали рыбы.
Арахна здорово состарилась. Черные паучки казались заколками в седых волосах. Где-то в городе ревели машины, запертые в непролазных пробках. Где-то из канализационного колодца хлестал кипяток, заливая тротуары и проезжую часть. Роддом не принимал посетителей.
Дебелая санитарка с застывшим лицом шла по центральному коридору. Держала в руках толстый сверток, перевязанный голубой ленточкой. Мой ребенок не успел родиться, но она этого не знала и торжественно протягивала мне укутанное тельце. По плечам и макушке санитарки сосредоточенно ползали крупные песчаного цвета кузнечики.
— Поздравляю, папаша!
Да уж. Я разглядывал крошечное человеческое лицо. Зная, что его уже нельзя считать человеческим. Чувствуя присутствие силы, перед которой любой звероносец казался безвольной пылью.
Одурманенная санитарка медленно села рядом с Либель. Несколько стрекоз закружились над ними. Саранча ускакала к Кузнецу.
— Ты готов? — спросил Повар.
Я положил ребенка на пеленальный столик и развернул. Малыш улыбался, или мне только показалось? Нужно было произнести всего два слова, но мне не хватало воздуха.
— Здравствуй, Тролль, — из-за моей спины сказал Повар.
Сначала ничего не произошло, и на какую-то секунду я успел поверить, что ошибся.
Новорожденный не может сознательно управлять зверем. Или камнем. Здание дрогнуло. Треснула в полу бетонная стяжка. С потолка посыпалась штукатурка. На лужайке перед роддомом из земли полезли камни. И вдруг все стихло.
На белом одеяльце в окружении вышивок и рюшечек лежало несколько горстей крупной гальки, каменных обломков и песка. По одному, молча, звероносцы подходили к столу и разбирали по чуть-чуть. Кусочки, на которые распался мой сын, будут закопаны в землю, утоплены в колодцах, растолчены в пыль, и никогда не соберутся вместе.
Стрекозы, пауки, саранча, рыбы прятались в головы своих владельцев. Звероносцы уходили по одному, не прощаясь, подавленные и молчаливые.
— Вот! — неизвестно откуда возник Маугли и сунул мне в руки большую пластмассовую куклу. — Вы просили, дядя Горгон.
Я положил куклу на одеяло, она что-то вякнула. Я закутал ее и обвязал голубой ленточкой.
####
Пока роддом очнется от морока, пока Она соберет вещи, выйдет из палаты, попрощается с медсестрами, добежит до лестницы, я успею написать еще несколько строк.
Шаава и Шейех величаво покачиваются в боевой стойке. Им предстоит сделать самое важное в их непонятной жизни. Сделать для моего любимого человека.
Она вот-вот выйдет на лестницу. Я буду стоять внизу, у самых ступеней, держа в руках нашего ребенка. Она пойдет, а потом побежит вниз, сияющая, гордая, любящая. Я не смогу объяснить ей ничего.
Поэтому Шаава бросится на ее прошлое всей своей мощью. Такое можно осуществить лишь однажды, и это тот случай. Змея вонзится в Ее воспоминания так, что от прошлого останется только несколько ступенек. Шейех сделает так, что Она не добежит до конца лестницы.
А потом Шаава и Шейех вопьются друг другу в хвосты — пепельное прошлое и радужное будущее. Моя любимая, как мошка в янтаре, навсегда останется бегущей вниз по бесконечной лестнице в предвкушении счастья. Я не могу изменить движение мира — но вырву из него крошечный кусочек.
Шаава и Шейех уже не смогут оторваться от поглощения друг друга. Меня закружит в огненном водовороте, моя память, разбухшая, гноящаяся, взопревшая за двести бессмысленных лет, наконец хотя бы ненадолго распадется на части.
Змеи получат долгожданную возможность сменить кожу. Последним, что я увижу, будут светящиеся брызги, когда золотые чешуйки Шейеха разлетятся по небосклону, занимая место потерянных звезд. И я наконец-то отдохну…
####
Но прежде чем это произойдет, я должен доверить тебе одно важное дело. Что ты крутишься, я тебе, ТЕБЕ говорю. Тебе казалось, что я пишу это всё просто так? Спасибо, я знаю куда более интересные способы убить время! Простое письмо или дневник тебе бы читать не захотелось — а теперь я уверен, что ты дойдешь до конца.
Глядя глазами Шейеха в твое будущее, я еще раз убеждаюсь, что могу на тебя положиться. Слушай внимательно!
Через четыре года с небольшим тебя занесет в чужой город по какому-то делу. Начало мая будет жарким и солнечным. Ты пойдешь наискосок через широкий двор, не по асфальтовой дорожке, а по пыльной вытоптанной в прошлогодней траве тропинке.
Так ты попадешь на детскую площадку со сломанными качелями, перекошенной каруселью и грязной песочницей. Там ты увидишь мальчика в панамке. Сидя на корточках спиной к тебе, он будет рисовать на песке корявого человечка с длинными-длинными ушами, как у мультяшного зайца.
Так вот. Подойди к этому мальчику и скажи громко и отчетливо:
— Здравствуй, Горгон!
Аудиовариант: knigopotok.ru/load/model_dlja_sborki/mds_gorgon...